Чхеидзе Алексей Александрович - Записки Дунайского Разведчика
Чхеидзе Алексей Александрович
Записки дунайского разведчика
Литературная запись капитана 1-го ранга Ю. Чернова
Аннотация издательства: Молодой разведчик Дунайской флотилии прошел путь
от Одессы до Вены. После Победы случайным взрывом мины он был тяжело ранен и
контужен - потерял обе руки, зрение, а потом и слух. Но моряк не сдался.
Находясь в интернате для тяжелобольных, он организовал из школьников соседней
школы отряд "Поиск", собрал материалы о своих однополчанах и написал книгу о
них. Первое издание книги отмечено поощрительным дипломом на конкурсе имени Н.
Островского.
С о д е р ж а н и е
Триста фронтовых дней, а потом - вся жизнь (Об авторе и его книге)
Глава I. "Желаю счастья, сынки!"
Глава II. Боевое крещение
Глава III. Страна Болгария
Глава IV. Нас ждет югославская земля
Глава V. В боях за Будапешт
Глава VI. Десант на Имперский мост
Глава VII. Отряд "Поиск"
Необходимое послесловие
Триста фронтовых дней, а потом - вся жизнь
(Об авторе и его книге)
Бывают встречи, которые врезаются в память на всю жизнь.
Обычная редакционная командировка и в то же время не совсем обычная. Много
ли у нас найдется участников Великой Отечественной войны, чье имя носят
пионерские отряды не только в Советском Союзе, но и в Болгарии, Венгрии,
Югославии?
От Серпухова до Данков, где расположен интернат, я добрался на рейсовом
автобусе. Дорога то рассекала березовые перелески, то сбегала с холмов к
еловым рощам в лощинах. Вокруг неброская красота Центральной России. А я думал
о человеке, который, хотя и живет здесь более тридцати лет, ничего этого уже
не видит.
Наше заочное знакомство началось еще в 1980 году, когда в издательстве мне
дали прочесть рукопись "Записки разведчика".
Лечебный интернат найти не составляло большого труда. Его каменные корпуса
были видны издалека.
Няня провела меня в небольшую палату, где столько лет находится дунайский
разведчик Алексей Александрович Чхеидзе. Он сидел за круглым столом,
худощавый, облысевший, с седыми висками. Рукава больничного халата были
завернуты, и первое, что бросилось в глаза, у него не было кистей рук. Нож
фронтового хирурги когда-то не очень аккуратно расщепил правую руку и из
лучевой и локтевой костей образовал как бы два толстых пальца.
Время не стерло с кожи красных заусениц швов. Какой-то металлический
прибор размером со спичечный коробок с проводами лежал на столе.
Няня со стуком закрыла дверь. Но человек не повернулся. Она дотронулась до
его плеча:
- Алексей Александрович, к вам товарищ!
Чхеидзе пошарил по столу, сведя руки вместе, поднял прибор к лицу, губами
что-то поправил в нем и, помогая себе головой, вставил прибор в ухо.
- Здравствуйте, - обратился он куда-то в сторону. Потом, поняв, где я
нахожусь, продолжал: - Садитесь. Сейчас придет Галя Рязанцева. Она поможет нам
беседовать. А пока я расскажу, как работал над своей рукописью. Вы можете
задавать мне вопросы. Только говорите в микрофон медленно. Иначе я не все
разберу.
У моего собеседника было бледное лицо, с синими, как бы сли-нялыми от
времени следами порохового ожога. Он пристально смотрел на меня, но я уже
знал, что он ничего не видит.
Давно закончилась война. И все-таки она ежедневно напоминает о себе
памятниками павшим, костылями инвалидов, болью старых ран. Война унесла
миллионы человеческих жизней. Но мне не попадалась цифра, сколько же
оставшихся в живых она искалечила?! Их значительно больше, чем погибших. И
радует только то, что искалечить искалечила, а вот сломить не
